Но дальше вспоминать Карлу не пришлось, так как он почувствовал, что кто-то осторожно, очень осторожно вставлял ключ или отмычку в замочную скважину на расстоянии пяти метров от него. По пути к ванной комнате Карл снял с себя галстук, к счастью, дверь оставалась приоткрытой. Он успел проскользнуть в ванную и почти полностью закрыть дверь, но никакого звука еще не было слышно. И только теперь, за дверью, в темноте, он начал думать. Уборщица или же кто-нибудь из обслуживающего персонала не стал бы открывать дверь таким способом.
Послышался слабый щелчок, и дверной замок пошел вверх. На секунду-другую из коридора показалась полоска света, потом исчезла. Чья-то тень проскользнула в комнату, потом дверь закрылась, и этот кто-то стоял теперь в полуметре от Карла.
Карл скорее почувствовал, чем услышал, как этот кто-то осторожно пошел в глубь комнаты мимо двери в ванную. Он прижался к дверному косяку, чтобы защитить тело и одновременно, поскольку он стоял наклонившись, выглянуть, если этот кто-то пройдет мимо двери. Секундой позже он увидел тень, медленно вползавшую в комнату. В правой руке гость держал пистолет. И настал тот самый, единственный момент, ибо вошедший сразу же обнаружит, что комната пуста, а окно закрыто. Было бы ошибкой толчком открыть дверь, он мог бы не успеть схватить руку с пистолетом до того, как будет уже поздно.
Карл мягко толкнул дверь ванной комнаты левой ногой и одновременно вытянул руку с пистолетом, поднял ее к потолку, чтобы иметь пространство для одного из тех движений, которые он отрабатывал более десятка тысяч раз.
В следующее мгновение он уже сидел на вошедшем, который лежал теперь, уткнувшись лицом в ковер, на полу и чувствовал на своем затылке собственный револьвер. Это был револьвер калибра 38. Карл узнал его сразу.
- Do not move, - прошептал он, - whatever you do, just don't move.
Человек тихо стонал. Если за дверью и были его помощники, они все равно не слышали стона или даже шума от падения на ковер.
Карл встал сам и поднял незнакомца, поглаживающего поврежденное плечо. Он втянул его в комнату и бросил на кровать, затем заходил кругами по комнате, наблюдая за дверью и телефоном. Зажег свет и направил револьвер на лежавшего на кровати.
Того, что он увидел, он не ожидал. Это был обычный норвежец лет сорока в голубой спортивной куртке с маркой "Горный лис" и в светло-коричневых туфлях фирмы "Экко". На лице у него была гримаса от сильной боли.
- Ты из полиции? - спросил Карл по-шведски.
Норвежец простонал и утвердительно кивнул.
- А за дверью есть еще кто-нибудь?
Полицейский снова кивнул.
- О'кей, позови его, - сказал Карл и повертел револьвер, который он демонстративно держал за дуло.
Когда второй полицейский неуверенно открыл дверь, Карл револьвером пригласил его войти, а потом положил оружие на ночной столик.
- Извините, я никак не думал, что вы мои коллеги, - сказал он и из нагрудного кармана достал свое удостоверение; потом бросил его на кровать перед взъерошенным человеком, которого он в последующем отчете представит как полицейского следователя Кнута Хальворсена, шефа второго спецотдела, известного в Норвегии под названием "террор-полиция".
Они решили, что требуется немедленный оперативный захват, поскольку какой-то человек с улицы пробрался в комнату, опечатанную сотрудниками полиции наблюдения. Поскольку неизвестный погасил свет, можно было подумать, что он занимается подготовкой задуманного им преступления. Надо было очень спешить. Они не стали связываться с коллегами из службы наблюдения, боясь, что менее компетентные сотрудники безопасности могли бы все напортить. Отсюда и такая импровизация. Из гостиницы Кнут Хальворсен вышел бледный, со слезами на глазах, опираясь на плечо своего коллеги.
Фристедт и Юнгдаль сидели во взятом напрокат "фольксвагене" с заиндевевшими окнами на пустынной улице в Хэгерстене. Если бы кто-то через полицейский компьютер поинтересовался владельцем машины, то следы привели бы его к третьей по величине шведской фирме по прокату автомашин. А если бы этот настырный кто-то отправился к ее владельцу полюбопытствовать, кому она сдана, то узнал бы, что в настоящее время она сдана торговцу Эрику Свенссону, проживающему на Хурнсгатан в Стокгольме. Эрика Свенссона на улице Хурнсгатан, конечно же, не существовало, но для фирмы он был одним из самых обычных клиентов.
Днем Юнгдаль подготовил практически все. Оперативники были размещены у майора-пенсионера и у лектора напротив двух квартир на втором и четвертом этажах. Группа поддержки на случай неожиданных событий находилась в пяти минутах ходьбы, а оба конца улицы охранялись людьми розыскной службы. Все было под контролем. В обеих квартирах горел свет, большинство других окон дома были темными, и это наводило на определенные выводы.
Юнгдаль был не в духе. Он старался убедить себя, что должна быть связь между неизвестным убийцей, которого он упрямо не хотел так называть, и теми четырьмя молодыми людьми, которые сейчас привлекли такие огромные силы полиции, словно были опаснейшими государственными преступниками.
- Ты уверен? - спросил он уже в третий раз. - Ведь у нас только номер телефона, записанный в журнале Фолькессона.
- Да, это точно, - вздохнул Фристедт. - Может быть, и нет ничего, может быть, тут совсем другая связь, но проверка не повредит. Кстати, не включить ли обогрев?
- Так чертовски тянет от дверей в это время года, но бедняка ничто не уморит, - сказал Юнгдаль и включил вентилятор обогрева, направив его на лобовое стекло.